«…ну, это не падающая звезда, пусть это и звучит очень поэтично. Это означает, что скоро нас посетят Персеиды. В общем, Персеиды — это метеорный поток, который прилетел к нам аж с созвездия Персея. Чисто номинально это и не метеоры вовсе — это всего-то маленькие частички из хвоста кометы Свифта-Таттла. И вот, когда Земля сталкивается с этим хвостом, мы можем видеть, как эти самые частички сгорают в атмосфере. Но сама комета посещает нас только один раз в 135 лет. То есть, возможно, нам повезёт, и мы успеем её повидать, а возможно — и нет. Зато мы можем глазеть на её хвост каждый год. И этот хвост чертовски красивый».

Вальдемар одиноко сидел на скамейке и, притихнув, глазел в стремительно темнеющее небо. Стояла особая, густая, предвещающая ночь, тишина. Правда, где-то в глубине леса позади его спины изредка раздавались потрескивания сверчков, полусонные пения каких-то ночных пташек, а то и вовсе звуки, принадлежащие тем существам, о которых современная наука не имела и малейшего понятия.

«…не могу представить себе человека, который не любит Космос. Представляешь, если такие люди существуют? Они живут, дышат, ходят за покупками, у них есть дети, деньги и, наверное, великолепные жизненные перспективы! И они так заняты, что никогда не смотрят на звёзды».

Вальдемар пытался обдумать, что случилось три дня назад. Это определенно был не самый лучший день его жизни, но и не самый худший, если судить по обстоятельствам, которые нагромоздились на несчастного биолога с упорством неминуемого каменного обвала. В общем, если говорить напрямик, то он познакомился с одной премилой особой. В парке. Во время проливного дождя. Она была закутана в прозрачный дождевик, и он даже не заметил её появления. У него была проблемы с работой. У неё были проблемы с видимостью. Они говорили так долго, что дождь успел закончиться, солнце — зайти, а потом случилось что-то, что Вальдемар не мог поймать за хвост даже спустя 72 часа. А потом он пришёл домой и по привычке принялся разговаривать сам с собой, но теперь почему-то подсознательно ожидал ответ.

«…мы сидим на скамейке, а тем временем планета Земля движется по солнечной орбите со скоростью тридцать километров в секунду. А солнечная система движется по Вселенной со скоростью в двести пятьдесят километров! Тяжеловато будет встать, чтобы голова не закружилась…» — три дня назад он говорил много и, кажется, даже попадал в контекст беседы. И был рад, что его слушают. И отвечают. И он слушал сам. И даже смеялся. Удивительно.

В общем, вышло то, что вышло — их встреча была назначена на одиннадцать вечера в одном из самых живописных уголков Скарфолка. Здесь небольшой лесок, отделявший город от долины, заканчивался пологим склоном. Здесь же стояла дубовая скамейка, водружённая кем-то бог знает, когда, и бог знает, зачем, а с неё открывался отличный вид на Птичье озеро, круглым зеркалом притаившееся где-то в низине. А вдалеке, подёрнутая вечерней дымкой, возвышалось тёмное и жуть, какое неприветливое здание Корпорации, дополняя идеалистическую картинку ноткой антиутопического (или утопического?) будущего. Чуть поодаль скамейки стояла красная телефонная будка. Ну, знаете, как на открытках из Лондона.

Он пришёл чуть раньше, потому что ненавидел опаздывать, а ещё для того, чтобы не было искушения сбежать. А Вальдемар прекрасно знал, что он способен на подобное. У него в рюкзаке лежал термос с липовым чаем и собственноручно приготовленные крохотные пирожки со столькими начинками, что он и сам забыл — делал ли он с черничным джемом? А с бананами?

Небо озарилось первыми тонкими полосками от метеоритов. Они появлялись и тут же исчезали. Как люди умудряются успевать загадывать желания при взгляде на них? Как уложить в один короткий метеорный миг целое «хочу выиграть грант и обзавестись настоящей лабораторией, оборудованной специально для биологических и трансцендентных изысканий»?

За этими мыслями Вальдемар даже перестал чувствовать скребущую тревогу, заключающуюся в том, что общение с новыми для него людьми, пусть даже невидимыми, заставляло его лёгкие неприятно сжиматься. И, что будет, если он сейчас не найдёт подходящей темы для разговоров? Или София вообще не придёт? Вдруг её вообще не существовало? Как-то раз коллега из парапсихологического отдела рассказал, что человек может стать шизофреником только из-за одного массивного нервного срыва...

Вальдемар потряс головой, прогоняя клубящиеся мрачные мысли, и постарался отвлечься.

— Будет не очень славно, если тебя найдут, сжавшимся на скамейке от панической атаки, не правда ли? — спросил у самого себя и ответил с немного другой интонацией, — или, к примеру, разговаривающим с самим собой. Интересно, Вальдемар, зачем здесь стоит эта будка?